Пряничный домик. Роман о художнике - Евгений Марков

– Ничего, – ответила она. – Тарифицируем тебя по начальной ставке. Потом напишем ходатайство в пединститут. Окончишь заочно.

На том и порешили. Так, в два приёма Сергей из рабочего парня сам того не ведая, «перестроился» в гуманитарии. По сравнению со СМУ, работа в школе была интересней, но и ответственность была высока. Однако в образ учителя, Сергей вошёл так же быстро, как и в образ строителя. А самым главным достоинством новой работы была эта мастерская.

Во всех типовых проектах зданий школ построенных в пятидесятых-шестидесятых годах, была предусмотрена квартира для сторожа – в несколько комнат с санузлом. Но Валентина Николаевна решила, что с охраной справится частное предприятие, а квартиру сторожа отдала под подсобную мастерскую. Сергей умел и дверь отремонтировать и замок исправить и разбитое окно застеклить, а главное – он выполнял всю наглядную информацию, стенгазеты и оформление актового зала к праздникам. То есть был по школьным понятиям человеком для школы важным.

Отведя уроки (на первых порах ему дали полставки в начальных классах), Сергей шёл сюда – в мастерскую. Не имея сколько-нибудь системного образования, он неплохо рисовал и писал маслом небольшие пейзажи. Пробовал и гуашью – крупные интерьерные. Позже понял, что мелкий прозрачный масляный мазок для него более близок. И если честно сказать, мелкие картины лучше продавались на уличных развалах и ярмарках. А теперь Сергею приходилось время от времени продавать свои картины, потому что учительской зарплаты на жизнь не хватало.

Раньше, когда Сергей работал в СМУ, все было просто. Отработав положенное рабочее время, можно было спокойно ждать дня выдачи зарплаты, а выходные и прочее свободное время проводить как свободное время – гулять на природе, ходить в кино, общаться с девушками или друзьями. Сейчас, когда свободного времени – времени не требуемого на проведение занятий со школьниками и работе по школе, этого времени стало больше, а денег стало ощутимо меньше, приходилось организовывать это свободное время так, чтобы больше заниматься живописью. Он пару раз даже подумывал вернуться обратно на стройку, но жизнь «свободного художника» после работы всё же втянула его и даже нравилась. Нравилась своей непредсказуемостью.

Можно было просидеть неделю голодом, а потом, вдруг встретив на улице «непуганого лоха», «впарить» ему картинку раза в три дороже, чем обычная стоимость таких работ. И недели на три уйти в «свободный полет». Это особенно ценно было летом, когда можно было заняться рыбалкой или просто валяться на пляже, поглядывая на хорошеньких девушек.

С появлением в его жизни Ани, «поглядывания» пришлось забыть. Аня, как-то по-свойски вписалась в его жизнь, став и подружкой и любовницей.

Она входила в его студию и приветствовала сверчков:

– Привет, сверчки!

И все становилось на свои места…

Но как-то по осени, Аня вдруг просто сказала:

– Нам скоро нельзя будет сексом заниматься.

– Почему это?

– А ты не догадываешься?

– Ты беременна?

– Да.

Новость не была совсем неожиданной, но своё будущее отцовство Сергей всегда видел где-то в отдалённой перспективе. И здесь не знал сразу, как отреагировать. Но он определённо ещё не рассчитывал так рано обзаводиться семьёй.

4

В тот день, когда Аня рассказала Сергею о своей беременности, они не обсуждали эту тему. У Сергея нашлись какие-то важные новости, связанные с его работой. Ему предложили организовать кружок для старшеклассников, и он увлеченно рассказывал Ане о новых перспективах, о новой зарплате… Он проводил её до дому. А на другой день не позвонил.

Не звонил он и в последующие дни. Аня тоже не стала звонить. Как-то однажды, очутившись по делам рядом со школой, в которой он работал, поддавшись внезапному порыву, вдруг захотела опять войти в его студию и крикнуть с порога «Привет сверчки!». Она взошла на крыльцо, слегка приоткрыла дверь… и услышала за дверью женский смех.

Вернулась домой и больше не пыталась звонить и напоминать о себе. О Сергее она прочитала в районной газете. Это был репортаж с выставки молодых художников. Его хвалили.

Как ни странно, тревогу по поводу разрыва с Аней первая забила мама Сергея.

– Скажи, пожалуйста, – спросила как-то утром Клавдия Павловна, – а чего это ты перестал встречаться с Аней? И она не звонит. И ты ей не звонишь.

– Не знаю, мама, я не готов сейчас говорить об этом.

– О чем, об этом?

– Я не готов жениться.

– А чего это? Что не так?

– Во-первых, у меня не такая зарплата, чтобы на нее можно было содержать семью.

– Ты человек творческий. Хорошие зарплаты только на производстве. Вспомни, когда ты работал на стройке…

– Я не хочу возвращаться на стройку.

– Я и не заставляю тебя. Мне просто жаль, если ты расстанешься с Аней. Мне она нравится. Добрая культурная девушка. И потом… Я уже хочу нянчить внуков.

Сергей так глянул на мать, что Клавдия Павловна забеспокоилась.

– Ну-ка скажи. Что там у вас? Она, поди ждет ребенка? А ты?

– Мама, я – художник. Мне сначала надо сделать карьеру. Встать на ноги. Купить квартиру, наконец.

– С такой работой как у тебя, ты квартиру не купишь никогда.

– Я пишу картины.

– И продаешь их на панели.

– А что такого? У нас страна с рыночной экономикой.

– Это позор для семьи.

– Для какой семьи?

– Для нашей. Я давно уже хотела с тобой поговорить. Чтобы ты не сидел там, на Ильича с этими картинками. Папе так стыдно, когда ему говорят знакомые, что опять видели тебя, что ты торгуешь.

– Я не торгую. Я продаю картины, которые нарисовал сам.

– Сережа. Картины настоящих художников висят в картинной галерее, в музее. А те сувенирные поделки…

– Мама, я не поделки, делаю. Хотя. Пусть даже и поделки. Но продаю плоды своего труда, своего таланта.

– Сережа это бесполезный разговор. Торгуй, чем хочешь, хоть курагой. Мне Аню жалко. Я ей, наверное, позвоню сама.

– Не надо, мама. Не решай за меня.

5

Зима подходила к концу. Зимой картины продавались плохо. Да к тому же Сергей не любил долго толкаться на холоде. Вот лето – другое дело. И чтобы в этот раз летняя торговля картинами вышла удачнее, чем в прошлый, Сергей всю зиму, всё свободное время рисовал и рисовал. Пейзажи, натюрморты. Натюрморты писал для «ассортимента», потому что покупали их слабо, но зато в эту зиму он научился великолепно писать небольшие романтические пейзажи с персонажами – рыбаками, влюблёнными парочками, музыкантами…

Когда в студии образовывались «залежи» из готовых работ, часть из них он уносил в отцовский гараж.

В конце февраля Клавдия Павловна объявила:

– Можешь поздравить Аню. Она родила девочку.

Сергей даже не понял поначалу.

– Как это родила? Уже?

– Ты думал она год будет ребёнка носить?

– А ты откуда знаешь?

– Мы встречались с Варей.

– С мамой Ани?

– Да.

– Но зачем?

– А затем, что мы всё-таки считаем, что это твоя дочь.

– И что?

– Видишь ли. Твой папа не в пример тебе, порядочный человек, и он решил, что твой грех должен оплатить он.

– То есть?

– Мы договорились, что будем делать банковские переводы от твоего имени. Папа будет платить по доверенности от тебя.

– Но зачем? Почему?

– А затем, дружок, чтобы у нас хранились документы на тот случай, если вдруг твоё отцовство всё-таки подтвердится.

– Мама, а зачем эти документы? Кому они нужны?

– Серёжа, ты ещё многого не знаешь. Если всё-таки когда-нибудь выяснится что ты отец девочки, и ты не платил алименты, то тебя могут привлечь к ответственности, к штрафу. Папа, пока у него есть такая возможность, просто страхует тебя от возможных последствий. У нас останутся документы, что от тебя приходили деньги.

– Глупо всё это.

– Глупо прятаться от своих обязанностей. Аня была бы тебе хорошей женой.

– Но где бы мы с ней жили?

– А чем у нас не житье? Квартира хорошая. Всем места хватит.

С отцом Сергей встретился, когда принёс очередную партию работ в гараж.

– И куда ты их копишь? – спросил отец, глядя на стопки картин, которые Сергей раскладывал по стеллажу. Сергей распаковывал, сортировал и раскладывал картины, в соответствии с размером.

– Пап, если бы мне платили как тебе, я, может быть, и рисовал бы только для души. Но, увы – на зарплату учителя не проживёшь.

– Так кто тебе мешает твой порох сделать непромокаемым? Учись. Иди, поступай в НГТУ. Я инженер. Высококлассный инженер. А ты кто, сынок?

– Если честно сказать, не знаю.

– Что так печально?

– Ты за меня решил, что я теперь должен алименты платить. А я, может, как раз и хотел пойти учиться. А ты решил присудить мне это отцовство.